http://ecodance.chat.ru/history.htm

Валентина Царькова
Белые собрания

Первые попытки осмысления феномена танца можно встретить в японских, древнеегипетских, древнегреческих мифах, где он рассматривался, как космическая борьба между светом и тьмой. В античной философии высказывания смысловой значимости танца можно найти в работах Платона, Аристотеля, Сократа и др. Сократ считал танец лучшим средством для достижения гармонии, внешней красоты и внутренней доблести

Пластический танец – порождение эпохи конца XIX, начала XX века. В начале его стоит сладкое имя Айседоры. Весь мир следил за искусством американской танцовщицы, оно стало интернациональным. Обращая свой танец к человеколюбству в целом, Айседора Дункан расширяла и его задачи: возрождать человека близкого к природе, здорового телом и духом. Идеи Дункан нам интересны тем, что олицетворяют идеал гармоничного развития человека и его самовыражения в искусстве пластики, доступном человеку любого возраста и способностей.

Дункан реализовывала свои идеи, занимаясь с детьми в школах, которые создавала в разных странах, в т.ч. и в России, но фактически ее работа базировалась на ее гениальной личности. Лишь очерк “Танец будущего”, изданный брошюрой в 1903 году стал основополагающим манифестом танцовщицы новатора. Идея не получила бы развития, если бы в России не нашлись люди, которые смогли именно подхватить идею и создавать свой собственный метод воспитания гармоничного человека, назвав его “Музыкальное движение”.

Историю возникновения студии музыкального движения "Гептахор" невозможно рассказать, не коснувшись фрагментов биографии одной из ее основательниц, удивительной женщины, называвшей себя "счастливым человеком", Стефаниды Дмитриевны Рудневой.

С.Д.Руднева (1890-1989) прожила очень долгую и интересную жизнь, я бы назвала ее жизнь-летопись, несколько месяцев не дожив до своего 100-летия. Она считала себя счастливой со дня своего рождения. Первым залогом счастья была семья, в которой, говорила Стефанида Дмитриевна, она имела честь родиться. Все члены большой и дружной семьи были честными тружениками на самых различных поприщах и отличались высокой интеллектуальной, нравственной и эстетической культурой. Вторым залогом счастья, как ни удивительно, она считала время рождения. А время, как известно, бурное, переполненное историческими событиями, трагедиями и восторгами. Надо было только уметь увидеть, пережить и превратить эти переживания в "капитал" своего счастья. Стефанида Дмитриевна в своих воспоминаниях писала: “Сколько себя помню, я всегда страстно переживала и бережно собирала свои минуты счастья, чем бы они ни были мне дарованы. Я их не только сохраняла в памяти, но растила, берегла, а во времена, горькие, тяжелые призывала их на помощь. Нередко в такие минуты они сами являлись передо мной, наполняли своим светом, вдохновляли, укрепляли”.

Детство Стени, как называли ее в семье, закончилось после окончания гимназии (с золотой медалью). Жизненный путь определен и ясен - поступление на Высшие Бестужевские курсы, на факультет русского языка и словесности для дальнейшей работы сельской учительницей. А между тем, уже в декабре 1907 года произошло событие, которое властно повернуло ее жизнь в новом направлении.

12/25 декабря 1907 года в Большом зале Петербургской консерваторий танцевала Изадора Дункан, приехавшая в очередной раз на гастроли в Россию. Первое впечатление – потрясение от воскресшей античной красоты, сошедшей не то с греческой вазы, не то с фрески, восторг, упоение, вера в прекрасное назначение человека, в его чистоту и возможности. Изадора была еще молода и счастлива. Такая радость жизни, творчества, служения людям струились в каждом ее движении, что рождало желание: "Я тоже хочу так плясать, так жить, быть такой радостной и чистой".

После концерта Стеня написала Изадоре Дункан, как она говорила, полудетское и наивное, но такое пламенное и нежное письмо с просьбой прислать ей на память цветочек из полученных ею букетов... В гостиницу "Европейская" письмо отвезла домработница и вернулась с веточкой ландыша, фотографией и запиской от Изадоры. В записке было несколько ласковых слов благодарности, а на фотографии - ее маленькая ученица Тереза. Дарить фотографии своих учениц, а не свои, было характерно для Дункан. Эта трогательная веточка ландыша всю жизнь хранилась у Стефаниды Дмитриевны под стеклом, на портрете Изадоры. Сейчас портрет с веточкой ландыша, как семейная реликвия, хранится у внука Стефаниды Дмитриевны - Дмитрия Руднева.

В сезон 1907/08 годов Изадора долго пробыла в России, гастроли продолжались в январе и феврале. Она вызвала из Берлина группу детей своей школы. Новое потрясение - выступление Изадоры с ребятишками: радостное, непринужденное, как весточка из сказочного мира. На этих концертах Стеня всегда бывала с подружкой Наташей (Наталией Александровной Энман), с которой недавно познакомилась, а в дальнейшем считала, что без этого творческого союза не родился бы "Гептахор". Вскоре они, признались друг другу, что обе пробуют двигаться под воображаемую музыку. Интересно отметить, говорила Стефанида Дмитриевна, что они были не единственными в своих попытках. Очень многих Изадора "заставляла" двигаться и выражать в движениях свои переживания.

Осенью 1908 года, несмотря на угрызения совести и сомнения планы Стени изменились, и вместо факультета русского языка и словесности она вместе с Наташей Энман, поступает на историческое отделение историко-филологического факультета Высших Бестужевских курсов. Началась новая жизнь, полная надежд, открытий... На Бестужевских курсах, среди блестящего профессорско-преподавательского состава, следует отметить выдающегося филолога-эллиниста Фаддея Францевича Зелинского. В своих вдохновенных лекциях, по словам Стефаниды Дмитриевны, Ф.Ф.Зелинский раскрывал связь веков, глубокое, непреходящее значение древнеэллинской культуры, поэзии, философии. Это делало все, о чем он говорил, близким и значимым для слушателей. Одной из любимых античных идей, которую он прослеживал в своих трудах и лекциях, была идея дружбы, ее роль в жизни и общении людей. Дружба Стени и Наташи приобрела какое-то новое, чудесное значение. Они стали мечтать об организации группы друзей, воодушевленных одной идеей и одними мечтами. Все это было пока туманно, не конкретно, но потребность в единомышленниках заставила присматриваться к окружающим. И снова - приезд Изадоры Дункан... Этот приезд Дункан был более знаменателен для девушек, так как лекции Ф.Ф.Зелинского ввели их в мир античного, искусства, созвучного с образами, создаваемыми танцами Изадоры. Фантазия их разыгралась и требовала выхода. По примеру Изадоры подруги решили сшить себе греческие одежды. Затея была хороша, но результат получился смешным, так как женский дорический пеплос требовал мягких складок, а негибкая бязь этого эффекта не давала. Второй год учебы был также насыщен интересными лекциями, семинарами, но освещенное преподаванием Зелинского обучение становилось все более осмысленным. В один памятный осенний вечер девушки неторопливо возвращались с занятий по 10 линии Васильевского острова. Пройдя по набережной до Академии Художеств, подошли к сфинксам и надолго остановились около них. Тогда-то и родился конкретный план организации группы друзей, объединенных одной мечтой, одной целью - жить по законам красоты и дружбы, по законам эллинской морали, как тогда они ее понимали.

Продолжая присматриваться к окружающим в поиске тех, кто им был нужен, Стеня и Наташа познакомились с несколькими девушками. Эти знакомства действительно переросли в дружбу в самом высоком ее смысле. Имена этих девушек: Ильза Тревер, Катя Цинзерлинг, Юля Тихомирова. Именно они в дальнейшем и вошли в семерку будущего “Гептахора”. Объединяющим началом для девушек были лекции Ф.ф.Зелинского и постепенно утвердившиеся в их жизни "белые собрания", на которых они двигались: иногда - под звучащую музыку, иногда - под воображаемую. "Белыми" собрания назывались потому, что пеплосы были белыми.

Летом 1910 года Ф.Ф.Зелинский организует экскурсию в Грецию для своих учеников и включает в список будущих "гептахорок". Их жизнь наполнилась ожиданием встречи с "землей обетованной".

История пребывания в Греции подробно описана одним из ее участников, студентом университета Эрихом Дилем в журнале “Гермес” и находится в архиве в Москве, как и все исторические документы, рукописи, фотографии, принадлежавшие С.Д.Рудневой.

Главным событием третьего учебного года для Стени и Наташи стало знакомство с профессором Борисом Владимировичем Формаковским. Ф.Ф.Зелинский называл этого ученого и знатока античного искусства и археологии "кладезь премудрости". Под его руководством Стеня и Наташа провали интересную работу по изучению греческих расписных сосудов, Так появились две небольшие научно-исследовательские статьи в “Известиях Императорской Археологической комиссии” и вызвали одобрение такого серьезного критика, как М.И.Ростовцев. Этой работой подруги начали свою археологическую карьеру, которой служили до 1922 года. Продолжались и "белые собрания", но количественный состав был пока непостоянен. У рояля большей частью сменялись Наташа Энман, Катя Цинзерлинг и новый член товарищества - Наташа Педькова. По-прежнему девушки двигались только для себя, не глядя друг на друга, не думая о возможности какой-то танцевальной деятельности. Но влияние этих собраний на внутреннюю жизнь все возрастало, они делались все необходимее. Интересно заметить, что в своем товариществе девушки не только двигались, но и много времени занимались русской песней, разучивали сложные многоголосные напевы.

Осенью 1912 года в Петербурге открылись "Курсы ритмической гимнастики" Эмиля Жак-Далькроза. Девушки, до тех пор не занимавшиеся ни по каким системам движения, решили, что это, наверное, то, что им нужно. Дружно поступив на эти курсы, руководимые педагогом из Хеллерау - очень знающей и способной ученицей Ж.-Далькроза, госпожой Пфеффер - старательно отзанимались два месяца. Но уже так велик был их двигательный опыт и восприняты идеи Изадоры, что скоро девушки почувствовали не только бессмысленность этих занятий, но и вред. На "белых собраниях", не прекращавшихся в течение и этих двух месяцев, девушки стали замечать, что начали поддаваться формалистическим приемам Далькроза и терять живую связь движений с музыкой.

В начале января 1913 года стало известно, что весной снова ожидаются гастроли Изадоры Дункан. Это известие подтолкнуло девушек сообщить С.М.Волконскому, организатору "Курсов ритмической гимнастики", о своем уходе. В это время уже определилась "семерка"; все, кроме Юли Тихомировой, видели ранее выступление Изадоры, и с нетерпением ждали новой встречи.

Готовились к этому событию как к величайшему празднику: купили семь громадных ярко-малиновых гвоздик и сплели венок. Во время второго отделения концерта девушки пробрались в ложу, находившуюся над оркестром, и бросили на сцену венок и записочку на английском языке. "Семеро девушек венка из гвоздик", - так и позднее они подписывали все письма, адресованные Изадоре. На "бис" Дункан танцевала "Военный марш" Шуберта с их венком на голове. Что было с девушками, можно только себе представить! По словам Стефаниды Дмитриевны, в этот день танцовщица была особенно в ударе. Одним из высших достижений танцевального искусства И.Дункан С.Д.Руднева считала вальсы И.Брамса, которые также исполнялись на этом концерте.

На последнем (перед войной) выступлении И.Дункан танцевала на музыку К.В.Глюка "Ифигения", а вступительное слово читал Ф.Ф.Зелинский. Впервые девушки увидели на сцене свою вдохновительницу и своего учителя рядом. Все это было безмерным счастьем и восторгом. На следующий день они передали Изадоре большое письмо, полное бесконечной любви и благодарности. А в ответ редкий случай - получили письмо следующего содержания: "Дорогие друзья! Благодарю вас за ваше милое письмо. Искусства, я думаю, может быть только отражением великолепия жизни. А лучшее в моей жизни - это мои дети. С наилучшими пожеланиями, ваша Изадора Дункан". А также фотографию с автографом, где она снята с детьми - сыном и дочерью.

(Через месяц с небольшим, 6/19 апреля 1913 года, дети погибли. В августе того же года брат Стефаниды Дмитриевны Дмитрий Дмитриевич, будучи в Париже, зашел к Изадоре. Она приняла его и много плакала, затем сказала: "Я больше не могу танцевать").

"Семеркой" овладела мечта о новой поездке в Грецию - уже в полном составе друзей-единомышленников. Такая мечта казалась недостижимой, но девушки решили целенаправленно добиваться ее осуществления и добились-таки... Настойчивая деятельность позволила спланировать им путешествие на конец мая, в расчете на два месяца пребывания в Греции. Но в апреле приготовления были внезапно прерваны письмом от секретаря Изадоры Дункан, в котором она обращалась с просьбой Изадоры помочь ее старшим ученицам, направляющимся в Россию, в подборе русских детей для ее школы в Бельвю (Париж). Помощь их нужна была в качестве переводчиков и аккомпаниаторов на занятиях с детьми, а также бытовая, так как никто не знал русского языка. Естественно, забыв обо всем на свете, девушки погрузились в эти заботы. Их результатом явилось знакомство с устройством, образом жизни школы И.Дункан, и главное - знакомство с методикой преподавания. На себе испытав занятия ритмической гимнастикой Жак-Далькроза и воздействие музыки на выразительные человеческие движения, будущие "гептахорки" увидели самые первые шаги в воспитании детей, удивительно спокойный и ненавязчивый настрой урока, руководящую роль самой музыки и прекрасного, обоснованного музыкой движения.

Впервые они увидели подготовку двигательного аппарата к движению - это были первые шаги дельсартовской техники - упражнения на расслабление, свободную стойку, дыхание... Урок вели две девушки: одна показывала движения, целиком отдаваясь музыке, другая ходила беззвучно позади детей, тихонько поправляя их движения. Царила удивительная эстетическая атмосфера: спокойная, сосредоточенная. Звучала музыка Моцарта, Шуберта. Другим, не менее важным результатом помощи школе И.Дункан, было приглашение на лето в Париж - пожить в ее школе. Похоже, Изадора запомнила "семерку девушек" навсегда. После отборочных занятий в отеле "Астория" было устроено небольшое выступление детей и старших учениц Изадоры. Среди приглашенных сиял своей красотой, обаянием и благожелательностью К.С.Станиславский. Он пришел с громадным букетом белых цветов. Девушки положили букет на пол и танцевали вокруг него.

Паломничество в Грецию в 1914 году все же состоялось и, конечно, было удивительным: оно потребует не одну страницу описания. Легендарная "семерка" пребывала в эйфории до получения известия о начале войны Германии с Россией. Жестокая правда не сразу дошла до сознания девушек. С большими приключениями им удалось попасть на итальянское судно, шедшее из Афин в Одессу. На обратном пути домой девушки много думали и говорили о своей дальнейшей жизни. С абсолютной ясностью пришло осознание того, что все полученное ими от "белых собраний", от Изадоры, от Фаддея Францевича Зелинского, они не только должны, а страстно хотят передавать дальше детям.

Так закончилась не только путешествие в Грецию, но и весь подготовительный период "гептахоровской" жизни. В декабре 1914 года началась его настоящая жизнь - родилась студия музыкального движения “Гептахор”.

*

ЦАРЬКОВА Валентина Геннадьевна.
Педагог по музыкальному движению, составитель книги "Музыкальное движение", автор педагогической технологии "Музыка и движение".

Практическая деятельность:
 1995 – Москва, НИИ психологии РАН «Научно-практическая конференция». Тема: «Музыкальное движение в подготовке кадров дошкольного музыкального воспитания».
 1998 – СПб, Дом журналиста. Вечер-концерт памяти Стефаниды Рудневой с участием московских студий музыкального движения. Автор проекта.
 Москва, научно-практическая конференция Ассоциации творческих учителей России - тема: «Культурное пространство человека и духовный мир педагога». Проведение мастер- класса.
 2002 – участие в составлении программы курса «Современные педагогические технологии». Предмет «Музыкальное движение» для кафедры педагогики и психологии ЛОИРО (Ленинградский областной институт развития образования).
 1994-2002 – работа на курсах повышения квалификации а Академии Педагогического постдипломного образования.
 2002 – фестиваль-конференция «Музыкальное движение в Санкт-Петербурге». Автор проекта.
 2002 – участие в подготовке выставки архивных документов «Петербург. Воспоминания счастливого человека». Совместный проект архивного комитета СПб и Ленинградской области и Московского городского объединения архивов.
 2003 – Всероссийский фестиваль «Дети и культура», посвященный 300-летию Санкт- Петербурга. Проведение мастер-класса.
 Участие в проведении  вечера-концерта,  посвященного памяти Татьяны Федоровны Петровой-Бытовой, последовательницы Айседоры Дункан, танцовщицы студии «Гептахор», создательницы ансамбля «Северное сияние».
 2005–2009 – участие в Фестивале Дункан. Проведение мастер-классов по музыкальному движению для детей 7–12 лет, педагогов. Участие в научном семинаре с докладами по музыкальному движению.

*

Руднева С. Д. Воспоминания счастливого человека. Стефанида Дмитриевна Руднева и студия музыкального движения «Гептахор» в документах Центрального московского архива-музея личных собраний. Автор-составитель А. А. Кац. –М. 2007. 856 с., ил.
 
(Стефанида Дмитриевна Руднева (1890-1989). Ее дед по матери – Дмитрий Григорьевич фон Дервиз, сенатор, тайный советник (1829-1916). Сын его брата П. Г. фон Дервиза – Сергей Павлович фон Дервиз приобрел для Большого зала Московской консерватории орган фирмы «А. Кавайе-Колл» в Париже.
 
Её отец – Дмитрий Федорович Руднев (1849-1894) – дворянин, полковник артиллерии.
 
Мать – Варвара Дмитриевна, урожденна фон Дервиз (1858-1943), владела основными европейскими языками, сочиняла стихи, переводила.
 
Стефанида Руднева окончила гимназию, историко-филологическое отделение Петроградских высших женских (Бестужевских) курсов. Серьезное увлечение античной культурой и новаторским искусством Айседоры Дункан, чьи концерты во время гастролей в Петербурге в 1907-1908 и 1913 гг. она неоднократно посещал, послужили толчком к началу самостоятельной работы Рудневой и группы ее единомышленниц – «бестужевок» над созданием метода музыкального движения. Совместно с другими членами коллектива и друзьями «Гептахора» разрабатывала пособия по музыкально-двигательной работе, была автором и соавтором бельшиснтва танцевальных номеров и музыкальных постановок, с которыми выступали студийцы. В 1935 – 1950-х годах преподавала в различных культурно-просветительских учреждениях Москвы и Московской области).
 
(Из предисловия к книге. Автор предисловия: А. А. Кац)
 
«… 1 июля 1935 года четверо членов студии «Гептахор» - В. З. Бульванкер (Волк), Л. С. Генералова, С. Д. Руднева и Э. М. Цильдерман-Фиш я вились в Московский областной дом художественного воспитания детей и приступили к работе… Предстояло каждому из нас организовать в области и вести по четыре «студии художественного движения»… По договоренностями с районами, выразившими желание открыть у себя студии, мы выезжали все четверо вместе с концертмейстерами… и проводили выступление… Поездки эти были радостными и веселыми. Все было ново и интересно; в подмосковных городках шла громадная перестройка жизни, на глазах радом со старыми «казармами» для рабочих (Морозовского времени) вырастали новые улицы, сады, дома. Везде уже были Дома культуры, клубы, новые школы… Я выбрала себе три точки, связанные между собой железной дорогой, и каждую декаду уезжала на три-четыре дня, объезжала свою «епархию». Это были Орехово-Зуево, Павловский Посад и Глухово – все старые текстильные центры… Самым лучшим моим ночлегом была гостиница в Павловском Посаде (на смотре гостиниц Московской области она заняла первое место). Это был небольшой двухэтажный домик у самой станции, чистенький и уютный. Директором его, вернее гостеприимной хозяйкой, была пожилая женщина, славившаяся, вместе со всей семьей, своей музыкальностью, знанием русских песен; была она великолепная плясунья. В дореволюционные годы, когда в Глухове хозяин фабрики (один из Морозовых) устраивал балы, ее приглашали плясать русскую. Я имела счастье году в 1937-м или 1938-м быть как-то у нее в семье, слышать их семейное музицирование, пение; сын ее был известный в Московской области баянист. И вот тогда там, у нее в комнате я впервые увидела настоящую русскую пляску, удивительную ее «выходку» (стиль и манеру)…
 
Я старалась приезжать в Павлово из Орехова вечером; меня уже ждала горячая печка в постоянном «моем» номере и ласковый привет – не только самой хозяйки, но и всех служащих, которых она подбирала с толком. (К сожалению, я совершенно забыла ее фамилию, имя и отчество)…
 
Эмма [Фиш] выбрала себе Электросталь и Ногинск…
 
Меня поражало, до чего было все по-разному в четырех моих рабочих точках. Разными были сами городки и поселки, и особенно отличались друг от друга дети.
 
С первых дней работы в ореховском Доме пионеров дети проявляли свою готовность быть, работать и жить коллективно. Чуть ли не на первом занятии ко мне подошел 8- или 9-классник Коля Востриков и спросил, можно ли заниматься и мальчикам. (На отборе детей мальчиков не было). И в следующий мой приезд он привел целую мальчишескую группу. Не прошло и несколько месяцев, как (по мысли директора Дома пионеров Лизы Дружиловской) в ряде « казарм» (рабочих общежитиях) старшие девочки организовали «филиалы» студии. По сравнению с детьми других студий ореховцы были много культурнее, живее, одареннее и активнее. Сказывалось, очевидно, то, что они все были дети потомственных ореховских ткачей…
 
Бабушка и мать одной из лучших моих учениц – прелестной белокурой (типа «фарфоровых девочек») Лиды Харламовой – много раз и подолгу рассказывала мне о культурно-просветительской деятельности Морозова, о быте на его фабриках, о значении и работе артистов МХАТа в рабочем (теперь «народном») театре и многом другом. Конечно, в значительной степени это большое революционное и культурное прошлое ярко отражалось в детях 1930-х годов.
 
Совсем другие были дети Павловского посада. Сам городок был еще очень старозаветный, попадались древние названия посадов, улиц; было тихо, уютно. Старо-Павловская мануфактура больше всего, как мне кажется, славилась своими шерстяными расписными цветастыми шалями и полушалками. (Я еще выдела изумительную выставку их продукции в довоенные годы). Клуб был старенький, деревянный, очень неудобный; там было плохенькое пианино, зал – проходной… Но дети были прелестные, очень простые, скорее напоминавшие деревенских, чем городских детей. Жили они не в «казармах», а в семейных домиках… Они не блистали талантами, но занимались с восторгом и радостно, с великой охотой. Мальчиков там не было. Я недолго с нами работала: через два года я передала их одной из «новоиспеченных» руководительниц музыкального движения – В. Л. Апостоловой.
 
В Глухове (под Ногинском, быв. Богородском) клуб был получше, посовременнее, а вот дети были какие-то разные, и совсем не чувствовалось коллектива. По-видимому эта фабрика была в смысле быта рабочих тяжелой и трудной; почти до моих дней там была вражда «концов» поселка: в какие-то дни парни ходили «стена на стену», жестокое и страшное «развлечение», говорят, нередко кончавшееся трагически.
 
Среди детей мне запомнились двое: Лида Казистова, плотная, крепкая и подвижная девочка, очень активная, способная и старательная, лет 12, и Раечка (…) лет 10-11, на редкость одаренная двигательно и музыкально, ребенок редкостной красоты и прелести, внешней и внутренней. Она была дочь матери – одиночки, еле-еле перебивавшейся; отцом ее, по-видимому, был не то узбек, не то таджик. Жили они с матерью в ужасных условиях… Эту студию я тоже через два года передала Надежде Васильевне Ефименко, ученице Эммы и моей.
 
Кстати скажу, что Лида Казистова позднее, прозанимавшись несколько лет у Н. В., стала ее преемницей и много лет вела занятия в глуховском клубе, ездила на мои семинары в областной дом.
 
Судьба Раечки была трудная, но после ряда печальных и даже трагических неудач она нашла себе хорошего мужа – военного – и жила спокойно…» (С. 358-369).
 
Среди фотографий, опубликованных в книге:
Студия художественного движения Дома пионеров в г. Орехово-Зуево (руководитель С. Д. Руднева). 1937-38 годы. «Танец трех поросят» (в центре – Корчагина (Федулова) Таня).
То же. «Пляска с винтовками» в исполнении Коли Вострикова и Васи Алешина.
Танец «Мазурка» в исполнении Лиды Харламовой (г. Орехово-Зуево) (Руководитель С. Д. Руднева). 1939-1940 гг.
Город Павловский Посад. Клуб Старо-Павловской мануфактуры. Студия художественного движения. Руководитель С. Д. Руднева (1935-1937), В. Л. Апостолова (1937-1940). Коллектив студии. Верхний ряд, крайняя слева – С. Д. Руднева, крайняя справа – В. Л. Апостолова.
Город Павловский Посад. Вальс.
русская народная пляска-игра «Заинька». Студия художественного движения Глуховской мануфактуры Ногинского района. Руководитель С. Д. Руднева. 1936-1937 гг.
Благодарность Правления Рабочего клуба Глуховской мануфактуры и родителей руководителям студии художественного движения С. Д. Рудневой и Р. Б. Фогельсон [аккомпаниатор]. 1935 г.
Студия художественного движения г. Орехово-Зуево. Танец «Догонялки», исполняют Люся Шилова и Люба Матвеева (младшая группа). 1936 г.
Студия художественного движения г. Орехово-Зуево. Пляска мальчиков с ружьями из постановки «Счастливое детство». 1936 г.
«Танец с прыгалками» из постановки «Счастливое детство» (Студия г. Электросталь).
Мура Фрыжова. Вася Алешин. Виктор Раков [в армейской форме]. 1942. 1943 гг.
Программа заключительного концерта смотра детского художественного творчества Московской области [указаны выступления: коллектива Орехово-Зуевского Дома пионеров, руководитель Харламова Л. И.; клуба имени Волкова Орехово-Зуевского района, руководитель Аблонская Ю. Т.; клуба им. Горького г. Электросталь, руководитель Сорокина В. В.; ученицы 7 класса школы №12 г. Павловский Посад Туркиной; танцевального коллектива Дома пионеров г. Павловский Посад, руководитель Комолова Е. П].
Танцевальная постановка «МухаЦокотуха» в исполнении учащихся студии художественного движения г. Павловский Посад. Руководитель Соболева. Первая половина 1950-х годов.
Поздравление Рудневой С. Д. с 90-летием от городского отдела народного образования и коллектива дома пионеров орденоносного г. Орехово-Зуево. Подписано: зав. Горотделом народного образования Ежов Р. В., директор дома пионеров Ковалева З. А.
 
http://www.bogorodsk-noginsk.ru/biblioteka/new_2008_12_1.html
 
*

Фестиваль Стефаниды Рудневой * Фестиваль Айседоры Дункан
Музей Айседоры Дункан * Центр Айседоры Дункан * Школа Айседоры Дункан